Убогость городских окраин Москвы в 70-х годах прошлого века, вызывала ностальгию по утерянной гармонии существования человека на лоне природы. Осколки этой гармонии сохранились в чудном уголке – в Тимирязевском парке, в той его части, что является памятником 18 века; это екатерининский дворец, построенный Казаковым.
Дворец был отдан сельскохозяйственной академии; в красно-белых строениях дворцовых служб разместились различные кафедры ТСХА – Скотоводства и пр. Великолепные, с кованными решетками ворота были всегда на запоре, на них висела надпись «Проход закрыт». Но посвященные, т. е. аборигены (те, что спешили на занятия в Полиграфический институт и хотели срезать угол), к которым причисляю и себя, заходили в парк через скрытую в углу между зданиями калитку. Проходя пустынный парк насквозь, всегда хотела в нем задержаться, полюбоваться, подышать вневременностью его жизни. Дворец постоянно ремонтировался, реставрировался, то одно крыло его, то другое пребывало в строительных лесах, фасад время от времени перекрашивался. Я видела его то облупленным, то белым, то розовым, то персиковым, то оранжевым, а то и красным. А парк представал то голым, то в весеннем пуху распускающихся почек, то в роскошной зеленой либо золотой листве. То в лиловом тумане, то в фиолетовой сырости мокрого дня, то обесцвеченный блеском молний, а то и в нежных сугробах. Зимою остатки скульптурного убранства – лепные вазоны – зашивали досками. Летом пахло свежескошенной травой.
Осенью палая листва украшала аллеи, распланированные в виде звезды, начинающиеся от широкой парадной лестницы с террасы в партер. Перспектива главной аллеи из переросших, в незапамятные времена вышедших из-под контроля садовника лип, замыкалась прудами. Белые тумбы-подставки исчезнувших статуй и стройная балюстрада свидетельствовали о былом великолепии; пирамиды вечнозеленых туй и циркульные линии подстриженных кустов, все это отдавало веком Просвещения, который вознес Человека и его Разум на ту высоту, с которой оставался только путь вниз, к безднам человеческого подсознания. Созданная Человеком сцена, ожидающая действа, события, ее достойного, а может, и уже безнадежно отчаявшаяся в нем, – вот что такое был этот парк. События бывали только такие, которые своей ничтожностью не могли достойно соответствовать великолепию этих декораций: физкультурники бегали свои кроссы, зимой прокладывали лыжни, пенсионеры проводили шахматные встречи, мамаши с детьми осваивали газоны у фонтана, парочки прогуливались, пьянчужки сбивались по трое, фланеры, пенсионеры, собачники прогуливались, садовник трудился со своей тачкой, художники писали этюды и рисовали перспективы. Что ж, жизнь стала такой, какой стала.
Энергия и красота, заложенные когда-то кем-то в это место, сделавшие его произведением искусства, проецирующимся в будущее, – они живут до сих пор, они вдохновляют. Парк вошел в мою жизнь.
19 ноября 2010 года
Мара Даугавиете